Маленькая девочка
К церкви подошла,
Перекрестилась рученькой,
К алтарю прошла.
Стоит и просит Боженьку Матери помочь:
«Болят у мамки ноженьки,
Не спит какую ночь…»
А у самой слезиночки
Сбегают по щеке,
Как чистые росиночки…
И свеченька в руке.
Зажгла ее, поставила
За здравие святым,
Не говорит молитвою,
А словушком простым.
С престола, крест с распятием
Ручонками взяла,
И Боженькою миленьким —
Иисуса назвала.
«Прошу тебя, мой миленький —
Мне мамку полечи!
Не откажи родименький! -
Не помогли врачи…»
Священник встал в стороночку,
Слезу рукой смахнул —
«Помочь бы чем ребеночку?» —
И тяжело вздохнул.
Ушла из церкви девочка,
Неделю не была.
Малая, словно белочка,
А Богу знать дала…
И вдруг ее на паперти
Священник увидал,
Стояла вместе с матерью —
Господь — здоровье дал!
А маленькая девочка
Вбежала на престол,
И положила розочку
На дивный Божий стол.
"Спасибо милый Боженька,
Что мамочке помог!
Болеть не стали ноженьки, —
Ты — настоящий Бог!"
О Господи, дай силы мамам,
чьи крылья были сломаны судьбой.
до смерти, не зажить их ранам,
Мария Мать, коснись своей рукой,
сердец, что в одночасье перестали,
внимать природы дивной красоту,
на мир смотря сквозь чёрные вуали,
в душе нося лишь скорбь и пустоту.
О Господи, вдохни хотя б немного,
желанье в них идти опять вперёд,
и веру, что не кончилась дорога,
что впереди ещё их кто-то ждёт…
Однажды в майский день погожий
Упал на улице прохожий,
Упал нелепо, прямо в грязь.
Все пальцем тыкали, смеясь,
И проплывали мимо лица,
Ворчали — надо ж так напиться!
А он смотрел с мольбой на всех,
Пытаясь встать - и смех и грех-
Бубнил неясные слова,
В крови седая голова,
C лица стекала жижей грязь.
Вокруг шептали — быдло, мразь.
И обходили стороной,
В душе гордясь, я — не такой!
И с отвращением плюясь,
В грязи запачкаться боясь.
Иные просто пряча взгляд,
Шагали мимо, мол спешат.
Поднять? да Боже упаси!
Он как животное, в грязи.
Так проходил за часом час,
Вот и закат уже погас.
Глубокой ночью лишь патруль,
Заметил в грязной луже куль.
Брезгливо пнули сапогом:
-Вставай, алкаш, подвал твой дом.
Не замечали синих губ.
Он не ответил... Он был — ТРУП...
Седой мужчина не был пьян,
Больное сердце сжал капкан,
Судьба усмешкою кривясь,
Его толкнула прямо в грязь.
Напрасно он пытался встать,
Напрасно он пытался звать,
Придавлен болью, как стеной,
Но вот беда - он был НЕМОЙ.
И может кто-нибудь из нас,
Такое видел и не раз,
Ухмылку мерзкую тая,
Авось помогут. но — не я.
Так кто ж мы? Люди, или нет?
Вопрос простой — непрост ответ.
Законы джунглей возлюбя,
Где каждый — только за себя...
С обожонной душою мы живем не смирясь.
Со вселенной тоскою постоянно борясь.
Слезы,горькие слезы,как тяжел этот путь.
ДЕТЯМ НОСИМ МЫ РОЗЫ...
БОЖЕ,КАК ИХ ВЕРНУТЬ...
Так и живем, прожигая дни сутками напролет,
ждем, когда заживет и отболит эта боль,
что мешает заснуть,
холодными пальцами обнимать свои плечи как тот, кого не вернуть.
Так и живем, глотая долгие дни и ночи, засыпая
под утро горло сжигая горячим чаем
и друг о друге того не зная
безумно скучаем, Господи, как скучаем.
Так и живем, ссорясь с разумом, забывая о чувствах,
глотая жадно пазлы воспоминаний.
улыбаться, когда надрывается, стало искусством
и смеяться, после сотен язвительных состраданий.