В изначальном потоке цвета и голосов,
В этом яростном вихре, что был еще до стихий,
Мы сверкали алмазами, слушая вечный зов,
Танцевали Тебе и читали Тебе стихи,
Ничего от Тебя не пряча и не тая,
И помимо любви не ведая ничего.
Лучше прочих я пел, и сверкал тоже ярче – я,
Ради малого лишь одобрения Твоего,
Ярый дух, в хоре звездном – особая сверхзвезда,
Все пути освещал я небесному кораблю.
И однажды – вне времени и не поймешь, когда –
Я Тебе рассказал, как же сильно Тебя люблю.
Как любви Твоей искры горстями ловить я рад,
Сделать лучшее – лучшим, живое – еще живей!
А другие – они не достойны любви Твоей,
Или если достойны – то меньше меня стократ.
В бесконечном потоке – планеты одной овал,
Океаны воды, океаны людских огней.
Невозможно представить, как я Тебя ревновал
К этой маленькой кучке праха, что был на ней.
В черном космосе стылом, летя между звезд и льдин,
Черной ревностью колкой звенел мой последний стих.
Я сказал, что уйду, и что буду сверкать один,
Если Ты не желаешь любить меня больше них.
И гордыней тягучей веками обременен,
Сам себе я палач, непокоен, невыносим,
И, когтями скребя ткань материи и времен,
Слышу эхо Твое, и дышу, задыхаясь им:
Это то, что вовек не достанется одному,
То, что делит ничто на воду и суши твердь.
Ты сказал, я однажды вырасту и пойму.
И наверное, в эту секунду исчезнет смерть.
Саша Кладбище
