ТЕМА: Книги,статьи,журналы,рассказы.Все,что помогает нам

есть ещё хороший фильм -Спешите любить

Большая часть литературы, большая часть искусства протягивает руку, когда вы читаете, смотрите, слушаете ее. Любая песня протягивает руку, захватывает тебя и говорит: «Ты не один, приятель».
Эндрю Гарфилд

Фильм " Жизнь- как дом"

Главный герой, 45-летний архитектор Джордж Монро, узнав о своей скорой кончине, понимает, что жизнь его прошла совсем не так, как ему хотелось бы. Он пытается исправить ошибки прошлого, став заботливым и трогательным. Несмотря на то, что его терпеть не могут все члены семьи, которую он покинул десять лет назад, он решает не только во что бы то ни было построить дом, но и привлечь в качестве помощника своего сына…

Потрясающий фильм!

Самое большое, что всегда притягивало меня в фильмах и книгах, это тот момент, когда отрицательный герой меняется в лучшую сторону!

Сколько эмоций вызвал во мне этот фильм. Потрясающая игра актёров, текст, чувства, гениальный фильм. Так передать чувства сможет не каждый. Этот фильм показал мне, какой должна быть настоящая любовь. Я улыбалась, плакала, переживала.

Именно так решили два больных раком соседа по больничной палате, когда услышали свой приговор. Один из них вспыльчивый миллиардер, а второй эрудированный автомеханик. Они составляют список дел, которые необходимо сделать прежде, чем они сыграют в ящик, и отправляются в кругосветное путешествие, путешествие всей своей жизни.

Прыжки с парашютом? Посмотрим. Гонки на раритетных автомобилях? Сделано. Посмотреть на пирамиды? Отлично. Открыть радость жизни прежде, чем станет слишком поздно? Точно!


Фильм впечатляет, заставляет задуматься о том, правильно ли мы живём на этом свете и когда на горизонте появиться финал, сможем ли мы сказать: «Жизнь удалась, я все сделал правильно и ни о чем не жалею».

История о мальчике-маяке.

История о мальчике-маяке.

Я работала в детском лагере, где в далёком 1937 году отдыхал мальчик, сын высокопоставленного офицера. Незадолго до этого их семья переехала в Бурятию с европейской части страны. Пока сын находился в лагере, отец попал в жернова сталинских репрессий и, будучи обвинённым в измене Родине, был расстрелян через несколько дней после ареста.

Его супруга, молодая женщина, не имея здесь родственников, не успев завести друзей, оказалась в полнейшей изоляции. Ведь дружба с семьёй «врага народа» чревата последствиями. Немудрено, что она не выдержала всего происходящего и сошла с ума, позже её отправили в психбольницу.

Когда мальчику в лагере сказали, что он теперь практически сирота, тот выслушал начальника лагеря, молча вышел. Как оказалось потом, пришёл в комнату, взял свою простыню, простыню соседа, связал себе верёвку и повесился в лесу.

Прошло более семидесяти лет. С тех пор душа мальчика, который совершил самоубийство и «закрыл себе путь к перерождению» по буддистской религии, так и живёт в лагере. Время от времени он показывается людям, но происходит это следующим образом: во время какого-нибудь интересного мероприятия обнаруживается, что в отряде на одного человека больше, чем на самом деле. Вычислить, кто лишний, не получается, потому что этот мальчик принимает облик одного из детей. Поэтому, на первый взгляд, лишних нет, все свои. То, что среди детей сидит двойник Пети или Тани, не замечает никто! Одним словом, на одного больше, но непонятно, кто лишний.

Вообще душа мальчика может появиться в обличье любого человека, невзирая на пол, возраст, национальность.

Вот такая страшилка бытует в нашем лагере, а называется она «История о мальчике-маяке». Маяк – потому что этот мальчик то появляется, то исчезает.

Сначала я не верила в эту историю, ведь в каждом порядочном лагере должны быть свои страшилки. Но дважды сталкивалась с непонятными ситуациями, которые можно объяснить только лагерной легендой.

Однажды мы с подругами вывезли в лагерь на отдых группу детей с ночёвкой. Весь день проводили мероприятия, ближе к вечеру, когда уже стемнело, стали готовиться к вечерней дискотеке. Дело происходило зимой, лагерь находится в Прибайкалье, снега там очень много.

Перед дискотекой ко мне подошла вторая руководительница группы и предложила сначала сходить в туалет, который находился на улице. Я согласилась, но стало лень переобуваться, пошла в домашних шлёпанцах. А на улице лежал снег, к туалету была проложена тропинка, по сторонам которой высились высокие сугробы. Мы добежали до туалета, потом я вышла и крикнула Марине, что ждать её не буду, поскольку у меня на ногах лёгкая обувь, боюсь простудиться.

Добежала до корпуса. Прошло примерно полчаса, я даже забыла, что Марина осталась на улице. Вдруг она вошла, и я удивилась: что она так долго делала на улице? Марина подошла ко мне и спросила:
– Дарига, ты сейчас за сугробом сидела?

Удивлению моему не было предела – я не сошла с ума, чтобы сидеть зимой за сугробом в тапочках!
– А ты быстро бежала?

Второй приступ удивления – я дама ленивая и бегаю, только когда случается что-то неординарное. Не дав ей задать третий вопрос, сама ехидно спросила:
– Марина, не хочу вдаваться в подробности, но что ты делала на улице так долго?

Тут я увидела, что подруга не на шутку напугана, отвела её от детей в комнату и спросила уже серьёзно:
– Что-то случилось?
– Ничего страшного, – ответила она мне, – просто я сейчас почти полчаса гуляла на улице с тобой!
– Со мной?!
– Да, мы с тобой гуляли по тёмной тропинке, беседовали, а потом я вдруг подумала: «Странно, Дарига боялась простудиться, а сама гуляет по улице в тапочках».

Потом Марина оглянулась и поняла, что стоит на улице одна-одинёшенька. Ещё подумала, что стремительная Дарига, возможно, уже убежала в корпус или спряталась за сугробом.

Прибежав в корпус и увидев меня, она поняла, что я давно уже там, потому что на щеках у меня не было и следов румянца. Вот тут она испугалась: а с кем это она гуляла и разговаривала?
– Марина, ты ничего не перепутала? Может, это была другая женщина, просто похожая на меня? О чём ты с ней говорила?
– Нет, Дарига, она была одета точно, как ты сейчас! Даже цвет пуховика такой же, фасон шапки один в один! Только вот обувь не рассмотрела. И хорошо, что не приглядывалась, – вдруг бы там оказались копыта?

Я испугалась. По улице кто-то ходит в моём облике? Может, у меня уже и душу украли?

Сидим, боимся. Но долго бояться не получается, дети бегают по корпусу, требуют дискотеку. Третья наша коллега ничего не подозревает. Ей хорошо, не страшно. Решаем посвятить её в ситуацию, вдруг она что-то знает.

Зря это сделали, потому что мы боялись тихо и интеллигентно, а Катерина – громко и шумно. Она взвизгивала, время от времени хватала нас за руки и говорила театральным шёпотом:
– Боже, на улице творится что-то непонятное! Это точно мальчик-маяк! Он принял твой облик! Он общался с тобой! А почему он со мной не общался? Ещё придёт по мою душу! А голос у него такой же, как у Дариги?

Тут надо сделать лирическое отступление. У меня довольно необычный тембр голоса, его не спутаешь с другим. Даже по телефону не могу разыгрывать – сразу узнают. Когда первого сентября пришла к детям в линзах и парике, изменилась до неузнаваемости, только голос остался прежним. Дети были в ужасе, потому что не могли меня найти, слышали голос, обращавшийся к ним, и удивлялись: где наша Дарига Романовна, почему её слышно, но не видно?

…Марина долго обдумывает вопрос, потом обдумывает ответ на него и авторитетно заявляет:
– Голоса не было никакого!
– Здрасьте! А как же он разговаривал?

Марина снова впадает в раздумье, потом заявляет:
– Он мне как будто посылал сигналы в мозг, и я его хорошо понимала.

Час от часу не легче. Кто-то ходит в моём облике по улице, показывается моей подруге, может «посылать сигналы в мозг», а на дворе – ночь! До сторожа бежать далеко, детей пугать нельзя, мальчик-маяк может зайти в корпус, мы его не отличим от других детей!

Спокойно. Сколько у нас детей? Если мальчик-маяк среди них, то их должно быть на одного больше.

Пытаемся посчитать детей, но те не хотят сидеть на месте, бегают по корпусу, танцуют, смеются, убегают в комнаты, возвращаются – настоящее броуновское движение. Да и конкурсы проводить надо.

К двенадцати часам мы детей успокоили, уложили спать и «стали бояться». Боялись в коридоре, дети спали в комнатах.

Вдруг в дискозале включился свет и заиграл магнитофон. Но там никого не было! Огромным усилием воли мы сдержали крик, только похватали друг друга за руки. Потом пошли в зал, выключили магнитофон и свет, вышли и стали тихонько плакать.

Тут я почувствовала лёгкое дуновение ветерка (в закрытом корпусе, зимой!). Катя говорит, что услышала шелест листьев на берёзах (почему не на тополях?), а Марина почувствовала, что в коридоре стало очень холодно.

Утром мы уже тихо хохотали друг над другом:
– А у тебя такое лицо было!
– А ты так быстро бегала по сугробам в тапочках!
– А ты так громко боялась, что даже дети что-то почувствовали!

Уже не было страшно, тем более что днём мы уезжали домой. А вот о чём Маринка беседовала с мальчиком-маяком, она так и не сказала.

Однажды после вечерней дискотеки я укладывала своих детишек из первого отряда. Они что-то очень сильно разленились: долго мылись, долго ходили в туалет. Перед сном начали бузить. В конце концов у меня лопнуло терпение:
– Если через десять минут все не будут лежать в кроватях, то завтра с дискотеки уйдёте вместе с малышами, чтобы успеть подготовиться ко сну.

Зная мой буйный нрав и подозревая, что я исполню своё обещание, дети поторопились.

Надо сказать, что жизнь в лагере предполагает влюблённости, расставания, слёзы, радости и многое другое, что сопутствует романтической обстановке.

Слышу – в комнате громко рыдает Татьянка, очень шебутная девица из моего отряда. Думаю: ну вот опять любовь-морковь, люблю-ненавижу. Иду успокаивать деву, говорить банальные слова утешения:
– Ой, Таня, да плюнь на него, сколько ещё таких будет.
– У-у-у…
– Да одним больше, одним меньше.
– А-а-а…
– Да ладно, завтра мы его вернём, раз других не хочешь.
– О-о-о…
– Хорошо, я постараюсь, чтобы вы встретились и поговорили. Кто он?
– А-а-а, Дарига Романовна, это был мальчик-маяк!
– Интересно! А как ты догадалась?

Тут я увидела, что девочка не на шутку напугана, перестала иронизировать, стала серьёзно расспрашивать Таню.
– Как только услышала, что надо торопиться, я быстро побежала мыть ноги. А потом рванула в туалет, – рассказала Таня. – Бегу из туалета назад, а мне навстречу неторопливо идёт Ромка Кузовлев. Я ему говорю: «Ты почему не торопишься? Завтра с дискотеки уведут вместе с малышнёй». А он, так вальяжно: «Да я раньше тебя успею, не бойся».

Таня побежала в корпус, а по дороге (как она говорит, чисто случайно) заглянула в комнату мальчишек. Представьте себе её удивление, когда увидела на кровати лежащего под одеялом, чистого и довольного Ромку Кузовлева!

Сомнений не было: либо тут не Ромка, либо там. А ещё утром Таня смеялась над лагерной страшилкой про мальчика-маяка. И тогда воспитательница ей сказала:
– Не надо смеяться над тем, чего не понимаешь, вот увидишь, аукнется тебе твоя ирония. Не тронь лихо, пока оно тихо.

А вечером она встретила мальчика-маяка и, вспомнив слова воспитательницы, испугалась. Тут пришла ещё одна «добрая воспитательница» и, ничего не подозревая, подлила масла в огонь, обещая ей встречу с этим героем. Кстати, Ромка ушёл в глухой отказ и начисто отрицал, что он встречался с Таней в лагерном лесу.

Девочка уснула, держа в своей руке мою. С утра она была очень серьёзна и больше не иронизировала по поводу лагерных баек.

Из письма Дариги,
г. Улан-Удэ

Исполни просьбу, и я в тебя поверю.

Жизнь порой предлагает нам удивительные истории. Иной раз слушаешь и не устаёшь удивляться. А уж когда рассказывает человек, которому ты доверяешь как самому себе, остаётся лишь открывать блокнот и записывать.

«К вере я пришла в результате условия, поставленного мною Христу. Да, именно так и пришла. Где-то я об этом читала. Ты очень хочешь, чтобы с тобой или с любимым тобой человеком случилось чудо, и просишь: Бог, говорят, что Ты есть на самом деле, а я не знаю, есть Ты или нет. Хочешь, чтобы я в Тебя поверила? Исполни мою просьбу, и я поверю.

Мне только-только исполнилось четырнадцать лет, и я ходила в седьмой класс обычной советской школы. Учителя нам говорили, что Бога нет и в церковь ходят только старики и прочие тёмные элементы.

К числу этих «тёмных» элементов принадлежала и моя мама. Сейчас я понимаю, что она была по-настоящему верующим человеком и очень любила меня, свою единственную дочь. Конечно, в душе лелеяла мысль, чтобы я тоже начала верить и молилась вместе с ней, но мне-то этого как раз и не хотелось. Скажу больше, я стыдилась, что мой самый близкий человек – и вдруг богомолка. У всех одноклассников родители нормальные люди, а моя мама ходит в церковь.

Вместе со всеми я вступила в комсомол. Дождалась, когда мама вернулась с работы, и с гордостью показала ей свой членский билет.
– Вот, мама, теперь я уже взрослая!

Та подержала в руках красную книжечку, посмотрела на мою фотографию, вздохнула и ничего не сказала. Больше она не предлагала ходить вместе с ней в храм, но, и я уверена в этом, продолжала обо мне молиться.

Известие о маминой болезни прозвучало как гром среди ясного неба. Я привыкла к тому, что она периодически мучилась болями в животе, но то, что единственному родному человеку жить остаётся всего каких-то несколько месяцев, – этого моё сознание никак не вмещало.
– Мама, мамочка! Что же делать? Ты умрёшь, а я, мне-то куда деваться? Я что без тебя буду делать? Может, всё-таки существуют какие-то лекарства, которые могут тебя спасти?

Та гладила меня по голове и молчала. Помню её тогдашний взгляд, такой мирный и кроткий.
– Нет таких лекарств, доченька. Единственное лекарство – это твоя молитва. Молитва любящего человека.

Но как просить Того, в Кого не веришь? А мамка – она, что же, Ему не молится? Да у неё от поклонов кожа на коленках, как у того верблюда. Почему Он её не слышит? И как услышит меня, которая никогда не молилась?

Я ломала голову над маминой просьбой и ничего не могла с собой поделать. Но и тянуть тоже было нельзя, я видела, как она начинает худеть. И я собралась сходить в церковь, с кем-нибудь посоветоваться. В свой храм, понятно, пойти не решилась. Городок у нас маленький, все друг дружку знают. Завтра же в школе станет известно, что Иванова была в церкви, смеяться начнут.

Мы жили рядом с железнодорожной станцией. Утром в воскресный день, когда мама ушла на литургию, я села на электричку и отправилась в соседнюю область. Там в одном из городков, кстати, совсем недалеко от «железки», я ещё раньше заприметила храм, хотя ни разу в нём не была.

Открываю дверь, вхожу и слышу песнопения на непонятном языке. Прохожу внутрь. Пахнет мёдом. Всюду люди, в основном такого же возраста, как и моя мама, есть и старше. Стоят молча, никто ни с кем не разговаривает, и только изредка крестятся. Думаю, к кому бы мне подойти за советом? Я ведь никого из них не знаю. А кому из них есть дело до моих проблем? Моя беда – это моя беда. Так в сомнениях и стояла.

Служба закончилась, народ стал расходиться по домам. Люди шли мимо, и никто не смотрел в мою сторону. Минута, другая, и храм опустел. Я ещё немного потопталась на месте и тоже направилась к выходу. И вдруг услышала за спиной:
– Девочка, постой, – я повернулась и увидела молодого человека в рясе и с крестом на груди. – Я заметил тебя ещё во время службы. Среди наших прихожан нет молодых людей. Наверно, что-то случилось?

Священник. Ну а пусть даже и священник, раз никто больше со мной не заговорил. И я всё ему рассказала, и о маминой болезни, и о том, что в Бога не верю, а мамка просит о ней молиться. А как просить помощи у Того, в Кого не веришь? И что я комсомолка и не хочу врать. И что без мамки меня отправят в детский дом. Всё выложила.
– Ты правильно сделала, что приехала. Говоришь, что комсомолка, не веришь в Бога и не хочешь врать? Это правильно. Ему не нужна ложь. И вот что я тебе посоветую. Если хочешь – здесь, нет – так дома, только так чтобы тебе никто не мешал, встань и скажи: «Господь, если Ты есть, помоги моей маме. Кроме неё у меня никого больше нет. Если Ты услышишь меня и поможешь, я поверю в Тебя и приду в церковь». И потом, как свободная минутка появится, снова проси: «Помоги, Господи! И я приду в церковь».
– И всё?
– Да. Ещё я запишу имя твоей мамы, мы станем молиться вместе. И пускай это будет нашей с тобой маленькой тайной.
– Вы не шутите? Это на самом деле может помочь?
– Какие уж тут шутки? Если на кону человеческая жизнь.
– Мамкина?

Он посмотрел на меня очень внимательно и сказал:
– Скорее, твоя.

Каждый год мама вместе с другими паломниками ездила в Троице-Сергиеву лавру, и не по одному разу. Благо, Загорск от нас совсем рядом. Там они сперва шли на службу, прикладывались к мощам преподобного Сергия, потом кооперировались, нанимали машину и ехали на Гремячий ключ за святой водой.

Вот и сейчас она взяла с собой бидончик и, несмотря на все мои уговоры, отправилась к Преподобному. Набрали воды в источнике и вновь вернулись в лавру. Другие женщины окунулись в купели, но мама не решалась раздеваться на людях. Всю жизнь она страдала экземой, причём в тяжёлой форме. Потому боялась, что окружающие станут её чураться.

Потом все отправились на вокзал. И стояли на платформе в ожидании электрички. Рядом с женщинами играли дети, они гонялись друг за другом, и один ребёнок случайно задел мамин бидончик. Тот опрокинулся, и вода из источника пролилась на асфальт.

Что было делать? Возвращаться домой без воды? Но будет ли у неё ещё возможность вернуться на святое место? Силы её покидали.

Мама снова отправилась в монастырь искать попутчиков на Гремячий ключ. От Лавры это прилично, километров двадцать, наверное. Она шла и просила Преподобного о милости. Её взяли с собой люди, приехавшие в Лавру на своей машине. Они не знали, как проехать в Малинники к источнику, и искали проводника.

Чтобы от шоссе попасть к самому источнику, нужно идти пешком. И сегодня трудно до него добраться, а тогда и подавно. Машину оставили в поле, а сами пошли. Когда идёшь ровным полем, не ожидаешь, что вдруг перед тобой появится целая гора с потоками целебной воды.

Паломники наполнили банки с бидонами и поспешили назад к машине. Уже смеркалось, а автомобиль в те годы был роскошью. Так получилось, мама осталась одна. Она подумала: «Вот бы сейчас окунуться, но нужно спешить». И вдруг непонятно откуда перед ней возникли три фигуры. Все трое монахи, вернее – одна была женщиной в монашеском одеянии, а по бокам от неё с обеих сторон стояли двое мужчин. Женщина посмотрела на маму и сказала мягко, но повелительно:
– Ничего, они подождут. Войди в воду и окунись. Полностью, три раза.

Мама скинула одежду и, не стесняясь монахов, кинулась в воду. Трижды окунулась и, радостная, выходя из купели, хотела поблагодарить матушку монахиню, но никого не нашла.

Мама вернулась домой, и с того времени её здоровье пошло на поправку. Она исцелилась всего за одну неделю, экзема, кстати, тоже исчезла. Я выбросила комсомольский билет и пришла в церковь.

Скажу больше. После той встречи с монахами у мамы появилась необъяснимая способность к быстрому заживлению ран. Стоило ей только порезаться, рана затягивалась буквально на глазах. Однажды на работе её ударило током. Удар пришёлся в руку и был такой силы, что прожёг её до кости. Любого другого человека убило бы на месте, а маме хоть бы что, и рука вскоре зажила.

До конца своих дней она почти не болела, дождалась правнуков и тихо умерла».

Отец Александр