Писательское привидение.
Я сейчас читаю замечательно интересные мемуары Н. Волкова-Муромцева, и попалась мне там вот какая история из 1878 года (граф Стенбок-Фермор – это дядя автора):
«…Пришло известие в Петербург о перемирии в Турецкую войну, Стенбок-Ферморы дали бал, чтобы это отпраздновать. Муж был на войне под Адрианополем. Вдруг камердинер вошел в залу и донес графине, что приехал граф. Через несколько минут открылась дверь, и вошел Стенбок-Фермор в сильно запыленной шинели, улыбнулся гостям, махнул рукой и прошел в частную часть дома. Жена сейчас же побежала за ним. Он вошел в спальню детей, посмотрел на них улыбаясь и вдруг исчез. Через день пришла телеграмма, что он был убит под Адрианополем именно в это время какими-то турками, которые не слышали о перемирии. Его видела [во время бала] масса народу…».
Мемуарист - не мистик, а человек в высшей степени здравомыслящий, практического склада. Таинственную семейную историю он пересказывает без комментариев – словно оставляет за скобками нормального бытия.
Точно так же реагирую и я, когда сталкиваюсь с каким-нибудь явлением, отчетливо попахивающим мистикой. Я нерелигиозен, в чудеса не верю, но когда они случаются (а изредка они таки случаются), отношусь к ним с осторожным почтением. Мне, в общем, ясно, что there are more things in heaven and earth, чем меня учили на школьных уроках физики, однако что с этим делать, я не знаю.
При этом я очень четко разделяю мистические происшествия на две категории: со свидетелями и без. Вторая группа меня интересует меньше. Мало ли что мне могло привидеться в полусне, на ночной дороге или при высокой температуре? Другое дело, когда одну и ту же непонятицу вместе со мной видел кто-то еще.
Пожалуй, только раз в жизни я наблюдал нечто призракообразное в присутствии другого человека. История эта не особенно захватывающая, но зато абсолютно правдивая.
Лет двадцать назад я был гостем одного почтенного японского издательства и проживал в «консерве». «Консервой» назывался старый особнячок, окруженный садом. Издательство имело право «засадить в консерву» писателя, нарушившего контракт.
Японцы, как известно, народ дисциплинированный и пунктуальный. Но японские писатели – прежде всего писатели, а уж потом японцы. И ведут они себя, как все другие писатели: пьют, дерутся, безобразничают, жалуются на отсутствие вдохновения, хапают авансы и не сдают тексты в срок. В последнем случае издательство и может посадить штрафника в «консерву».
Там вообще-то рай. Тишина, покой, во всем доме ни души, кроме ангелоподобной бабушки, которая все время кланяется и кормит деликатесами – только выпить не дает. На первом этаже мышкой сидит редактор. Следит, чтобы писатель работал, и забирает у него готовые страницы. Дверь на электронном замке, да еще с инфракрасными лучами. Если писатель попробует сбежать через окно (такое бывает часто), срабатывает сигнализация.
Стало быть, жили мы с женой в этом писательском элизиуме – не как арестанты, а просто как гости. С правом гулять и выпивать.
Как-то раз ночью просыпаюсь от непонятного звука. Открываю глаза – вижу, жена тоже проснулась. «Ой, - говорит. – Смотри! Что это?»
По потолку очень медленно двигалось круглое освещенное пятно.
«Хозяйка по саду с фонариком ходит. Спи», - говорю.
«Никто там не ходит», - отвечает жена.
И действительно, никто в саду не ходил. И никакой луч к пятну не тянулся. Просто блуждающий круг света, и всё.
При этом загадочный ореол плавно ползал прямо над нашей кроватью, будто изучая нас.
Никакой жути мы не испытывали – лишь любопытство.
Так продолжалось несколько минут, потом свет исчез.
Мы обсудили загадочное явление.
Я предположил, что в этом странном доме за без малого сто лет ночевало столько разных писателей с раздерганной душой, столько всяких суицидных Акутагав и Кавабат с Мисимами, что здесь просто не могло не завестись какое-нибудь специальное писательское привидение.
Осмотрело оно нас, увидело, что мы не его клиентура, разговаривать с нами не о чем, а чем пугать – непонятно, да и растаяло. Другого объяснения загадочного феномена у меня не было тогда и нет сейчас.